Кольцо с изумрудом - Страница 17

– Вы что, сомневаетесь во мне? Может быть, мне стоит вам напомнить, что в ваших собственных интересах продолжать полагаться на меня? Кто, кроме меня, может добыть вам такое количество ценной информации?

Элизабет увидела, как французский министр пристально посмотрел на возвышавшегося над ним Питера Гарнеша.

– Должен признать, что здесь вы правы. Мы действительно раньше могли рассчитывать на вас. Согласен, мы на самом деле видели, как вы не колеблясь перерезали горло своим соотечественникам. Хотя делали это только в тех случаях, когда это было выгодно вам, когда это упрочивало ваше собственное положение при дворе… – слова француза содержали скрытое обвинение.

– Знаю, знаю, на что вы намекаете. – Питер Гарнеш свирепо взглянул на коннетабля. – Этот напыщенный дурак герцог Бекингем выдвинул против меня обвинения перед королем. Конечно, я должен был с ним расплатиться за это. И я не виноват, что его права на трон были не меньшие, чем у Генриха, так что тому была выгодна его смерть.

– Ситуация, которую вы использовали, чтобы помочь ему побыстрее расстаться с головой, – в голосе француза звучал неприкрытый цинизм.

– И это было вам на руку! Вы выиграли от этого много больше, чем я! – Питер Гарнеш остановился, но, не слыша возражений собеседника, продолжил: – Поскольку герцог Бекингем активнее всех выступал за союз с императором Карлом, не стоило особого труда убедить Генриха, что он вошел с ним в альянс с тем, чтобы вовсе отобрать у него корону.

Элизабет припомнила события прошлого года, когда вся Европа была потрясена казнью могущественного английского дворянина. При дворе долго обсуждались подробности заговора против короля Генриха, говорили, что герцог Бекингем хотел силой свергнуть законного короля и занять трон. Генрих, у которого не было до сих пор законного наследника, был крайне подозрителен во всех вопросах, касавшихся его прав на престол. Элизабет припомнила бесконечные пересуды дипломатов, посещавших дом ее отца, подробно обсуждавших обвинения и допрос свидетелей в ходе следствия. Суд признал герцога виновным, несмотря на то, что он упорно твердил, что всегда был верен своему королю. Это было громкое дело, но вот что, оказывается, за этим стояло!

– И после этого вы еще насмехаетесь над герцогом Бекингемом, который погиб под топором палача!

– Да, ладно вам, коннетабль! Эта смерть отсрочила союз между Англией и императором Священной Римской империи, по крайней мере, на два года. И это моя заслуга. А основную выгоду извлекли для себя вы и король Франциск I.

– Да, это было достигнуто благодаря вам, – взгляд французского министра был непроницаем. – Однако сейчас мы видим, что ваша дружба с Генрихом окрепла, и некоторые из нас сомневаются, можно ли вам доверять и впредь.

– Не обобщайте, приятель! И мне и вам отлично известно, что единственный, кому известно о сотрудничестве со мной, – это вы сами. Так что речь идет о том, что это вы перестали мне доверять, не так ли?

– Я никогда и не доверял вам. Я пользовался вашими услугами и платил вам за вашу работу, – с ледяным презрением ответил министр.

Гарнеш промолчал в ответ. Похоже, он ожидал других слов.

Элизабет застыла как статуя, все собственные проблемы вылетели у нее из головы. Как ей стало понятно из случайно услышанного разговора, сотрудничество Питера Гарнеша с французами продолжалось достаточно длительное время, и хотя сама она не питала особой любви к Англии, но ее возмущала сама возможность такого подлого предательства.

– Я уже сообщил вам, что король направляется прямиком в Кале, чтобы встретиться с императором Карлом. Что происходило раньше, я не знаю, но, если вы дорожите своими драгоценными соглашениями с Англией, вам лучше поспешить и не дать этой встрече состояться.

– И что вы мне предлагаете? Напасть на вашего короля? – презрительно скривился коннетабль. – Знаю, что вы не гнушаетесь ничем, но я должен сказать вам, что мы никогда не оскверним себя нападением на кого-либо, кто едет на мирные переговоры.

– Не разыгрывайте комедию! – Гарнеш отступил на шаг от французского министра. – Послушайте, коннетабль, я смертельно устал от всех этих ваших штучек. Я говорю вам, что можно сделать, но разве вы когда-либо послушались моего совета? Нет. У вас кишка тонка! Каждый раз когда доходит до дела, вы начинаете юлить. Ах, это-де подло, это негуманно – да я сто раз все это слышал! А дело просто в том, что вы – бесхребетный слизняк!

– Ах, вот как? – Француз двинулся на Гарнеша, сжав кулаки. – А вы в таком случае – собака, которая лает на хозяина, что бросает ей кость! Пора в конце концов вам знать свое место! Я тоже устал от ваших игр. И не забывайте, что случилось с герцогом Бекингемом, когда он был обвинен в предательстве. То же самое может случиться и с вами. Но если свидетельства, выдвинутые против него, были фальшивыми, то в вашем случае, можете быть уверены, будут абсолютно достоверными.

– Да никто не поверит вашим обвинениям! Никто не знает и не может засвидетельствовать…

– Да. Никто, кроме меня, предатель! Но моего слова вполне достаточно!

– Уж вам-то Генрих точно не поверит.

– Дурак, ты забываешь, какие у меня связи!

Движение Питера Гарнеша было молниеносным – его руки сомкнулись на горле французского министра. Тот захрипел, извиваясь, пытаясь освободиться из смертельной хватки англичанина. Воспользовавшись тем, что у Гарнеша были заняты руки, он начал отчаянно бить его по лицу. У англичанина хлынула из носа кровь, но он не выпускал свою жертву.

Лишь на секунду Гарнеш отнял правую руку, но лишь затем, чтобы вытащить кинжал. Удар кинжалом в живот – и тело француза согнулось пополам и начало медленно оседать на землю.