Кольцо с изумрудом - Страница 96

Девочка привстала на цыпочки, поцеловала Элизабет в обе щеки и вприпрыжку выбежала из зала вместе со своим котенком.

Элизабет не поворачивалась к отцу, пока шаги Джеми не стихли за дверьми зала. Только тогда встала на ноги.

Сэр Томас выглядел болезненно и заметно постарел. Элизабет пристально пригляделась к человеку, которого так боялась и от которого сбежала почти четыре года назад. Годы, а может, образ жизни оставили на нем свой отпечаток. Он сильно похудел, поник, сгорбился, как будто под тяжестью прожитых лет.

Даже сейчас, в теплое летнее время, на нем была толстая шерстяная куртка, поверх которой был надет шитый золотом парадный камзол. Она заметила на кресле тяжелый плащ с капюшоном. Его черные глаза, казалось, запали на худом, изрезанном глубокими морщинами лице.

Глаза Элизабет расширились, когда она увидела, как он раскрывает ей объятия. Точно так же, как она сейчас, когда обнимала Джеми.

Пораженная, Элизабет застыла перед ним, ничего не понимая. Он шагнул ей навстречу с распростертыми объятиями. Глубинный, необъяснимый ужас холодной волной прокатился по телу, лишая сил. Так нежные стебельки нарциссов за одну ночь никнут от последних объятий умирающей зимы.

Сколько раз, будучи ребенком, она мечтала укрыться от детских невзгод в спасительных отцовских объятиях и хоть раз почувствовать какое-то проявление добрых чувств к себе. Но это так и осталось мечтой.

Он сделал еще один шаг навстречу. Она боролась с желанием кинуться к нему в поисках защиты. «Но защиты от кого? – вдруг подумала она. – От кого я всю жизнь искала защиты?»

Ее глаза сузились от гнева. Именно сэр Томас Болейн, ее собственный отец, четыре года назад бесстыдно торговал своей дочерью. Из-за него она была вынуждена пройти через ад.

Он приближался.

Элизабет теперь боролась с желанием развернуться и убежать, но заставляла себя стоять неподвижно. Она смотрела ему прямо в глаза, ища подтверждения его вины и оправдания для своего гнева, но ничего не находила.

В них ничего не было – ни жестокости, ни злости, ни алчности. Перед ней были глаза одинокого старика, уставшего от жизни.

Неожиданно она поняла, что не знает, как ей себя вести.

Сэр Томас дотронулся до нее.

Элизабет стояла неподвижно, пока он обнял ее за плечи и торжественно поцеловал в обе щеки. Она боролась с желанием отстраниться, но с удивлением поняла, что одновременно борется с желанием обнять его в ответ. «Просто из вежливости», – успокоила она себя.

Она кивнула головой, так и не решив, как ей надо держаться. Его приветствие смутило и выбило ее из колеи.

– Я всем сердцем рад нашей встрече, Элизабет, – сказал Томас Болейн и погладил ее по густым коротким волосам, но лицо его осталось бесстрастным. Он никак не выказал своего удивления по поводу ее прически. Наконец он опустил руки и взял ее безвольные пальцы в ладонь.

– Не могу сказать того же о себе, – невнятно пробормотала она.

Руки и тон Элизабет были ледяными, но она чувствовала, как горят ее щеки, а каменное выражение лица совсем не соответствовало тому, что творилось у нее в душе.

Впервые за много лет Элизабет чувствовала себя слабой и беззащитной, и это ее нервировало.

Отец крепче сжал ее руку и мягко подтолкнул к креслу у камина. Она подчинилась. – Я проделал такой длинный путь до Шотландии не для того, чтобы ссориться, – сказал он.

– А для чего же?

– В поисках мира, Элизабет.

– Мира? – выдохнула она. – Между кем?

– Между мною и тобой, девочка. Возможно, ради Джеми.

Она молча смотрела, как отец придвигает кресло поменьше к своему и жестом предлагает ей сесть. Не желая подчиняться ему ни в чем, она осталась стоять рядом с креслом.

– Мы с Джеми и так жили в мире. До вашего приезда.

Сэр Томас молча посмотрел на нее и тяжело опустился в кресло Эмриса. Он изучающе осмотрел беспорядок, оставленный рабочими, и сухо сказал:

– Он уже бросил тебя.

Элизабет почувствовала, как от его слов ее желудок словно наполняется камнями.

– Мы помолвлены и скоро поженимся.

– Ха! Мы с твоей матерью тоже были помолвлены и собирались пожениться. – Голос его слегка задрожал. – Но я бросил ее.

– Не сравнивайте, пожалуйста, несравнимые вещи, – ледяным тоном отрезала она. – Вам нужно было имя и положение, дававшие власть, а не она сама.

Он перевел глаза на пламя в камине и сдавленным голосом произнес:

– Она ничего не смогла мне дать. Ни денег, ни положения.

– Она отдала вам все, что у нее было. Свое сердце и любовь.

– Да, она любила меня, но мне этого было недостаточно, – прошептал он. Потом пристально посмотрел на нее. – И шотландцу этого тоже будет мало.

– Не у всех вместо сердца камень, – отразила удар Элизабет. – В отличие от вас у Эмриса доброе, чуткое сердце. Он умеет любить и ненавидеть, различать, где добро, а где зло.

– Я просто мужчина. И он, учти, тоже.

– Вы – просто чудовище! – вспыхнула она и указала рукой на его расшитый золотом камзол. – И никакая золотая парча этого не скроет!

– Золотая парча, – сказал он после долгой паузы, как будто про себя. – И все началось в Золотой долине…

Множество аргументов крутились у нее в голове. Ей так много хотелось сказать! Эти мужчины были абсолютно разные, как свет и тьма, как радость и ужас, как небеса и ад. Но она не надеялась, что ее слова достигнут цели. Сэр Томас между тем с бесстрастным лицом сидел перед ней в кресле Эмриса. Элизабет перевела взгляд на огонь в камине.

– Вы сказали, что приехали в поисках мира, – с усмешкой сказала она. Элизабет не собиралась выставлять свои чувства напоказ. У нее за плечами была прекрасная школа, и она могла управлять своими эмоциями. Ей нужно выяснить, зачем он приехал. – Я прекрасно жила все эти годы без ваших советов и не нуждаюсь в них в дальнейшем.